Древо жизни. Книга 2 - Страница 50


К оглавлению

50

– Но опять-таки, вас ждёт судебное преследование. Может быть, изменить фамилию, взять псевдоним?

– Что это изменит? Все равно имя автора станет известным из издательства. Напротив, моё имя придаст большую убедительность. Что касается судебного преследования, то я согласен примириться с решением суда, но думаю, что успею предоставить факты раньше, чем закончится судебный процесс.

– Вы предоставите убедительные факты? Каким образом?

– Я начну борьбу с мафией их же методами.

– Но тогда вы сами себя поставите вне закона.

– Во-первых, я буду действовать тоже законспирировано. Во-вторых, думаю успеть завершить дело раньше, чем меня схватят. Я иду сознательно на это, после тщательных размышлений. Человечество, естественно, не может пойти на нарушение законов, так как это грозит ему установлением беззакония. Это не вызывает сомнения. Но социальность всего человечества не пострадает от того, что кто-то в борьбе с беззаконием и в борьбе со смертельной угрозой для человечества на свой страх и риск встанет на путь беззакония против беззакония. Вы меня понимаете?

– Вы понимаете, что вы рискуете?

– Конечно! Если я успею, то человечество меня реабилитирует. Если нет, ну, такова судьба. Лейкоцит, пожравший болезнетворный микроб, сам погибает и разрушается другими лейкоцитами. Сыграю роль такого лейкоцита. Думаю, что успею в любом случае пустить в ход реакцию разоблачения, после чего заговор уже нельзя будет осуществить.

– А если вы погибнете раньше, чем что-то успеете?

– Вот поэтому я, собственно, и пришёл. К вам, главе Совета. Чтобы вы знали. Чем черт не шутит! Все может быть. В таком варианте вам уже придётся искать самому выход. Кроме того, я хотел, чтобы кто-то да знал об истинных целях, если обо мне начнёт поступать сюда нелестная информация. Ну а потом… потом… знаете, я прошёл хорошую школу и в космосе, и в СС, и так, за здорово живёшь, погибать не собираюсь.

– Чем я вам могу помочь?

– Ничем. Оказывая мне с этого момента помощь, вы становитесь соучастником. Как частное лицо вы бы могли принять участие, но вы член Совета и его Глава. Так что исключается! Сообщать же о моем решении закон вас не обязывает, так как закона о недоносительстве у нас не существует.

– Ещё чего не хватало! У нас демократическое общество.

– И его надо защищать. Прощайте.

– Прощайте. Да хранит вас Бог! Роман ваш мы опубликуем и, более того, поставим телефильм.

Они обменялись крепким рукопожатием и расстались.

После ухода Сергея Северцев задумался, как, не выдавая намерений Сергея, довести до членов Совета сведения о грозящей опасности.

НА БЕРЕГУ КУАРИ

На берегу Куари, одного из многочисленных притоков Амазонки, среди глухих дебрей сельвы стоял большой посёлок. Он не был обозначен ни на одной, даже самой подробной карте. Сверху его покрывала густая маскировочная сеть. И если бы над ним случайно пролетел самолёт или вертолёт, лётчики и пассажиры их ровным счётом ничего бы не обнаружили, кроме сплошной однообразной, как это кажется сверху неискушённому наблюдателю, сельвы.

В посёлке жили люди самых различных национальностей. Здесь были немцы, французы, англосаксы, поляки, латыши, русские, итальянцы, негры. Их можно было бы назвать интернационалом, если бы это слово, объединявшее когда-то народы в борьбе за свободу, можно было применить к этому сборищу. Говорило это сборище в основном на английском языке, который уже лет двести стал языком международным, но каждая нация здесь вносила в общий лексикон свои собственные особые словечки. Ругались, впрочем, между собой только по-русски, справедливо считая русскую ругань самой богатой и выразительной. И если Лев Толстой и Достоевский для большинства этой публики были не больше известны, чем эскимосу Коран, то русская «мать» и сопровождающие её пожелания пользовались огромной популярностью. До драк, впрочем, никогда дело не доходило, несмотря на довольно эмоциональный характер собравшейся в посёлке публики. Стычки пресекались мгновенно и жестоко карались. Все это знали и держали кулаки и ножи при себе.

Но это была только одна часть населения. Другая, не менее многочисленная, отличалась в обращении между собой исключительной мягкостью. Эта часть населения большее время проводила под землёй, у станков, и только иногда им позволяли появляться на поверхности, но и то под строгим наблюдением джентльменов из первой части населения.

В особых домиках, окружённых со всех сторон живой изгородью, жили женщины. Эта часть населения служила первой, скрашивая последней скуку, неизбежную в таких глухих местах, и тоску по оставленным в больших городах семьям.

Время от времени сюда ночью подходило судно и тихо швартовалось около замаскированного с воздуха причала. Судно привозило продовольствие, письма, сырьё для завода и увозило готовую продукцию. Часто на нем прибывали люди. Мужчины и женщины. Их тихонько выводили из трюмов и вели в посёлок. Каждого туда, куда ему было предназначено. Иногда некоторые из вновь прибывших проделывали свой путь не в тесных трюмах и тайных отсеках, а в удобных каютах на верхней палубе.

В такой удобной каюте и прибыл сюда два года назад Питер Лацис. Это был высокий худощавый брюнет лет сорока пяти, с сухим выразительным лицом, изрезанным ранними морщинами, и чуть-чуть прищуренными серыми глазами, которые насторожённо глядели из-под обычно нахмуренных бровей.

Родом он был из Прибалтики, которую покинул шесть лет назад. Сначала работал в Германии, потом перебрался в Соединённые Штаты и поселился во Флориде. Сюда, на приток Амазонки, его затащил давний приятель Бэксон, который ещё раньше уговорил его перебраться в Германию. Надо сказать, что Бэксон выполнял свои обещания и нашёл для Лациса более высокооплачиваемую работу.

50